В горах, на скале, о беспутствах мечтая,
Сидела Измена, худая и злая.
А рядом под вишней сидела Любовь,
Рассветное золото в косы вплетая.
С утра, собирая плоды и коренья,
Они отдыхали у горных озер
И вечно вели нескончаемый спор –
С улыбкой одна, а другая с презреньем.
Одна говорила: – На свете нужны
Верность, порядочность и чистота.
Мы светлыми, добрыми быть должны:
В этом и – красота!
Другая кричала: – Пустые мечты!
Да кто тебе скажет за это спасибо?
Тут, право, от смеха порвут животы
Даже безмозглые рыбы!
Жить надо умело, хитро и с умом.
Где – быть беззащитной. где – лезть напролом,
А радость увидела – рви, не зевай!
Бери! Разберемся потом.
– А я не согласна бессовестно жить.
Попробуй быть честной и честно любить!
– Быть честной? Зеленая дичь! Чепуха!
Да есть ли что выше, чем радость греха?!
Однажды такой они подняли крик,
Что в гневе проснулся косматый старик,
Великий Колдун, раздражительный дед,
Проспавший в пещере три тысячи лет.
И рявкнул старик: – Это что за война?!
Я вам покажу, как будит Колдуна!
Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры,
Я сплавлю вас вместе на все времена!
Схватил он Любовь колдовскою рукой
Схватил он Измену рукою другой
И бросил в кувшин их, зеленый, как море,
А следом туда же – и радость, и горе,
И верность, и злость, доброту, и дурман,
И чистую правду, и подлый обман.
Легенды
Взяв бутерброд с повидлом про запас,
Размахивая сумкой спозаранку,
Я торопился в школу, в первый класс,
Гоня ногой грохочущую банку.
У самой школы в сквере, где качели,
Под липой на скамеечке, рядком,
Три взрослых старшеклассницы сидели,
Толстенный перелистывая том.
Увидели меня. Переглянулись.
Поспорили чуть-чуть. И, наконец,
Вдруг как-то оживленно встрепенулись
И крикнули: – Поди сюда, малец!
Одна, в кудряшках, поправляя ленту,
Сказала, начиная разговор:
– Читал ли ты старинную легенду
Про трех богинь и про великий спор?
Но я в ответ растерянно молчал,
Задумчиво поскребывая ухо.
Я про богинь ни слова не читал,
Я больше знал про Муху-Цекотуху.
– Ну ничего! Ты слушай, пистолет:
Богиням как-то яблоко досталось.
Оно судьбою той предназначалось,
Кого прекрасней и на свете нет.
Кто краше всех? Заспорили богини.
Все жарче спор, и долго ль до греха?!
Но тут, по счастью, встретили в лощине
Париса – молодого пастуха.
Богини тотчас прекратили спор,
Пушистые ресницы опустили,
Затем Парису яблоко вручили
И вынести велели приговор.
Ты, мальчуган, конечно, извини,
Пускай смешно, но мы хотим узнать,
Задать вопрос вот так же как они,
Ты маленький, и ты не сможешь лгать.
Портфель открыла на больших замках.
– Подумай, друг, а мы сейчас придем!
И вот стою я с яблоком в руках,
А три подруги скрылись за углом.
В кружок веселой стайкой собрались.
– А здорово придумано! Ура!
Пускай же скажет маленький «Парис»,
Кто всех красивей. Двинулись. Пора!
Но тут столбняк их к месту приковал:
Не вынося богиням приговора,
«Парис» сопел и с хрустом доедал,
Давясь от счастья, «яблоко раздора».
Едва он поставил кувшин на костер,
Дым взвился над лесом, как черный шатер, –
Все выше и выше, до горных вершин,
Старик с любопытством глядит на кувшин:
Когда переплавится все, перемучится,
Какая же там чертовщина получится?
Кувшин остывает. Опыт готов.
По дну пробежала трещина,
Затем он распался на сотню кусков,
И… появилась женщина.